Наряд. Книга 1. Чёрное небо - Ярослав Калака

– Не торопись, – сурово сверкнув глазами, проговорил он. – Назови фамилию, имя, отчество начальника центра.

– Пароконный Николай Иванович.

– Какие у него есть характерные особенности?

– Не понял?

– Мне необходимо точно удостовериться, что ты не врешь. Говори как есть, потом будешь демонстрировать хорошее воспитание.

– В любом месте, где можно сказать хоть одно, он с лёгкостью скажет сотню слов.

– Хм, верно, – уголки его губ на мгновение взмыли вверх.

– Командир роты?

– Перегудов Владимир Дмитриевич.

– Как вы его называете?

– В смысле… прозвище?

– Да.

– Трансформатор.

– Ну что же, похоже, ты… наш, – сказал он просто.

Затем встал с корточек и подал мне руку для рукопожатия. Я не стал жать протянутую руку сидя, а тоже встал на ноги, и только тогда обменялся с ним рукопожатием.

– Я – Михаил Викторович Мухин. Это, – указал он на усача, – наш док, Владимир Александрович Капитонов. А это – Александр Юрьевич Воронин, – кивнул он на круглолицего. Тот во время представления кивнул мне и улыбнулся.

– Кстати, – продолжил Мухин, – вон сохнет твоя одежда, у стены – кобура, а рядом с ней твой пистолет. А вот и контейнер, – он протянул мне мой маленький тубус.

– Извините, – начал я, стараясь говорить как можно уверенней. – Конечно, вы сами назвали имя моего учебного подразделения, но процедура опознавания должна быть двухсторонней…

– Он прав, – поддержал меня Александр Юрьевич после короткой паузы.

– Ну, хорошо, – сказал Мухин, с укоризной вертя головой из стороны в сторону.

Затем он в свою очередь продемонстрировал последовательность жестов и действий, совершенно мне не знакомую. После ознакомления с ней я мог сказать наверняка только одно: такого опознавательного кода на май не было ни у одного подразделения КСПН. Я стоял удивлённый, с широко раскрытыми глазами, не зная, что и сказать, до тех пор, пока не усмехнулся и не заговорил Воронин:

– Даже и не старайся, Дима. Эту последовательность ты и не можешь знать. Это код Мифа-Драннора.

– Так вы из Мифа-Драннора? – только и смог выдохнуть после паузы я с неподдельным восхищением и интересом, настолько искренним, что заулыбались все.

– Как теперь себя чувствуешь, Дима? – спросил меня доктор.

– Нормально, – ответил я.

– Сейчас мы это проверим и подтвердим… Подойди, пожалуйста… – попросил меня Капитонов.

После этого он как следует принялся за меня, сначала заставив приседать с закрытыми глазами, затем, не открывая их, дотрагиваться кончиками пальцев до кончика носа. Мне пришлось проделать примерно с десяток тестов, всё в том же духе.

– Ну что? – спросил Мухин.

– Всё в порядке, – ответил тот. – Шишка, конечно, огромная, но признаков гематомы я не вижу.

– Послушай-ка, Дима, – спросил меня Александр Юрьевич, – где мы?

– Я не знаю. Но на каменоломню это мало похоже, – ответил я.

– Вообще не похоже, – сказал Воронин. – Но я не об этом. Мы очень далеко от твоего учебного центра? Ты сам-то сюда, вернее туда, – он кивнул в сторону шумевшей воды, – как попал?

– У вас в учебном центре, в санчасти, есть операционный блок? – вмешался док.

– Есть, – ответил я. – Конечно, мне не с чем сравнивать, но я не раз слышал от наших врачей, что он достаточно просторен и превосходно оснащён медицинскими инструментами и оборудованием. Насколько я представляю, мы должны находиться недалеко от 72-го учебного центра. С другой стороны, про это, – я обвёл рукой вокруг себя, – никогда не слышал. Но ведь я наземный оперативник… в смысле, будущий…

Мои собеседники многозначительно переглянулись.

– Что ты здесь делал? – спросил меня Михаил Мухин.

В качестве ответа, постоянно сбиваясь и перескакивая с одного на другое, я вкратце рассказал провальную хронику своего первого учебного выброса. Эпизод с Лианной я, конечно, скрыл.

– Мы попали сюда примерно так же, как и ты, – сказал Мухин. – Дальше по коридору, – он показал рукой на широкий штрек, уходивший в восточном направлении, – прямоугольная дыра в потолке. Мы провалились в неё, когда бежали от «кротов».

– Вероятно, какая-то операция Альянса! – удивлённо заметил я.

Конечно, я знал про «кротов». Но они были для меня чем-то эфемерным, то есть существующими где-то за границами ареала моего собственного бытия. Теперь надо было считать их реально существующей угрозой.

– Наш товарищ ранен, – продолжил Михаил Викторович. – И было бы очень неплохо отыскать твой 72-й учебный центр. Причём как можно раньше.

– Док? – обратился он к Капитонову. – Изменения в состоянии Андрюши есть?

– Сколько у нас времени? – в свою очередь спросил его Воронин, кивнув на раненого.

– Трудно сказать. Но более суток он вряд ли протянет.

– Теперь ты понимаешь, – повернулся ко мне Мухин, – насколько нам важно быстро отыскать твой Центр?

– Так точно! – ответил я, трогая свою действительно огромную шишку.

– А теперь, – сказал Мухин, – ты, Гарвий, и ты, Юрьевич, – со мной на разведку. Необходимо попытаться отыскать путь в 72-й УЦ. Или хотя бы понять, где мы и как отсюда выбраться.

– Я извиняюсь, Викторович, – спокойно возразил Воронин, – но мне вполне будет достаточно Димы. Вам лучше бы остаться при раненом.

Капитонов хотел, было, вмешаться, но сдержался, просто закивав в знак согласия головой.

– Верно… – нехотя согласился Мухин. – Буду при кухне, – сквозь досаду усмехнулся он. – Идите прямо сейчас!

– Владимир Александрович, а сколько я был без сознания? – спросил я у Капитонова.

Этот вопрос давно вертелся у меня на языке, но всё не появлялось удачного момента для того, чтобы задать его доку тет-а-тет. Теперь, когда Мухин с Ворониным о чём-то шептались между собой, наступило время и для него.

– Недолго, – ответил доктор. – Минут двадцать. Прости, конечно, просто нашатырного спирта нет.

– А где меня нашли?

– В канале. Искать тебя вообще не пришлось. До этого мы тебя слушали, знаешь сколько? А звук от удара твоего лба о балку был, наверно, слышан на поверхности.

– Ясно, – сказал я и снова обвёл восхищённым взглядом людей, которые были живым доказательством того, что легендарный город существовал в самой настоящей действительности.

Тем временем чёткие сборы Воронина подстегнули и меня. Я достал из промокших трузеров свой не успевший до конца высохнуть пояс, для того чтобы вдеть его в спадающие с меня без него защитные штаны. Спрятал компас, надел кобуру и проверил пистолет.

– Держи, – сказал Александр Юрьевич, наклоняясь к своему трансу. – Шестнадцать хватит? – спросил он, доставая патроны.

– Конечно, спасибо, – ответил я, заряжая обоймы.

– На, возьми, – сосредоточенно-сурово сказал Мухин, протягивая мне респиратор и коногон. – А вот и твоё недоразумение, кстати, – он отдал мне мой запасной фонарик. – Разве можно вообще связываться с таким светом?

Проверяя на всякий случай карманы моей промокшей одежды, я нашёл свою иконку, о которой уже успел позабыть. Теперь нас связывала история. Вода почти не повредила ей: скотч, показавшийся мне неказистым тогда, когда я впервые увидел икону, защитил изображение от воды.

– Может быть, это ты спасла меня? – чуть слышно обратился я к ней.

Засовывая её во внутренний карман формы, я невольно поймал себя на том, что снова вспоминаю улыбку Лианны. И хотя, конечно же, ценность этого воспоминания не выдерживала никакой критики, но всё-таки помогла смириться с тем фактом, что весь сахар, который я с такой радостью нашёл на поверхности, растаял без следа.

Спустя пять минут сборы были закончены.

– Юрьевич! – окликнул Мухин Воронина и кивнул головой в сторону воды. – Не забудь.

Около самого канала виднелись очертания небольшой кучки, состоящей из продолговатых предметов, которые я из-за тусклого освещения подземелья двумя свечами и газовой горелкой никак не мог опознать. Воронин подошёл к ним, взял один из них и стал крепить его на своей спине. И только когда он повернулся спиной к источникам света, чтобы наклониться над Михаилом Викторовичем для того, чтобы что-то ему сказать, я разглядел.

Все знают, что бывают зрелища и впечатления, которые не то чтобы шокируют, но всё-таки идут в разрез с окружающей нас реальностью, заставляя задать себе вопрос о том, не спим ли мы сейчас. В данном случае картина действительно была сюрреалистичной, ибо на спине Юрьевича было не что иное, как меч в кожаных ножнах, которые имели подобие портупеи, позволявшей крепить конструкцию на спине. «На кой ляд им мечи?» – пронеслось в моей голове. Немой вопрос уже был готов превратиться в обычный, но интуиция почему-то решительно захлопнула уже, было, открывшийся рот.

– …всё равно не умеет им пользоваться, – услышал я окончание крайней реплики короткого диалога Воронина и Мухина; эти слова были сказаны последним. Поняв, что диалог был посвящен вопросу о том, стоит ли тоже наделять меня в предстоящую маленькую экспедицию мечом, я всёрьёз задумался о том, не стоит ли мне помахать изо всех сил головой из стороны в сторону – именно так я будил себя в неприятных снах. В конце концов, я решил, что в дальних переходах вполне может существовать такая практика, ведь в узких коридорах не всегда было возможно воспользоваться огнестрельным оружием, без риска не повредить свои собственные барабанные перепонки.